Новое литературное обозрение Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI-XVII веков Мартин Расселл Э

Зачем Сталину на пике его диктатуры понадобилось ввести новую демократическую конституцию? Зачем столько мобилизационных усилий было затрачено на ее всенародное обсуждение в течение шести месяцев? Наконец, почему принятие конституции в декабре 1936 года неожиданно обернулось поворотом к массовым репрессиям 1937–38 годов? Книга историка Ольги Великановой освещает как политические условия введения демократических свобод сверху, так и реакции людей на обещанный шаг к социальному примирению, либерализму и инклюзивной выборной реформе. Автор подробно анализирует общественное мнение во время обсуждения основного закона, подкрепляя свои новаторские выводы о советской политической культуре 1930-х годов свидетельствами из дневников, частных писем, мемуаров, а также материалами зарубежных разведок

Слова «самодержец» и «самозванец» схожи по звучанию, но объединяет их нечто большее. Политическая культура в царской России была устроена так, что законных правителей часто подозревали в узурпации власти, а самозванцы находили поддержку в народной среде. С начала XVII века сотни людей объявляли себя царями и царевичами, а один из них официально взошел на престол. Самозванство пустило корни во все сферы социальной и культурной жизни: многочисленные авантюристы выдавали себя за князей, священников, ученых и судей, а после 1917 года — за революционеров, за «настоящего» Ленина, за сыновей Сталина. . . Почему самозванцев было так много и какую правду выражала их народная легитимность? Клаудио Ингерфлом впервые реконструирует историю этого феномена от царских времен до наших дней, объясняя, как самозванство стало политической нормой в России, и показывая, как его элементы проявляются в современных нам реалиях

В настоящей монографии исследуются творчество и аспекты биографии мастера русского слова графа Дмитрия Ивановича Хвостова - его авторские травмы и практики, творческие стимулы и повседневные тактики, его пародическая личность и политическая идентичность в историческом разрезе и в контексте формирования русской поэзии. Автор, отталкиваясь от культурно-антропологического подхода, уравнивающего великих творцов и тех, кто способен лишь на забавные безделушки, доказывает, что только у такого народа, у которого есть Пушкин, мог появиться такой поэт, как Хвостов

Послевоенная политика советских властей в области культуры, связанная с именем Андрея Жданова, осталась в памяти как мрачное время застоя и репрессий. В каком контексте создавались идеологические кампании, названные впоследствии «ждановщиной»? После войны, когда мобилизация населения на строительство и защиту социализма перестала быть актуальной задачей, перед государством встала проблема переустройства соцреалистического дискурса. Татьяна Шишкова в своей книге предлагает взглянуть на события тех лет как на попытку подчинить культуру новой экспансионистской задаче — созданию и предъявлению внешнему миру «правильного» образа СССР. Автор анализирует, как критика М. Зощенко, С. Эйзенштейна, Д. Шостаковича и других фигурантов ждановских постановлений была обусловлена началом холодной войны и почему переосмысление отношений с Западом привело к последствиям, губительным для всего советского проекта

Стоит ли верить расхожему тезису о том, что в дворянской среде в России XVIII-XIX века французский язык превалировал над русским? Какую роль двуязычие и бикультурализм элит играли в процессе национального самоопределения? И как эта особенность дворянского быта повлияла на формирование российского общества? Чтобы найти ответы на эти вопросы, авторы книги используют инструменты социальной и культурной истории, а также исторической социолингвистики. Результатом их коллективного труда стала книга, которая предлагает читателю наиболее полное исследование использования французского языка социальной элитой Российской империи в XVIII и XIX веках. В ней обсуждаются главные темы российской мысли и литературы и предлагается новый взгляд на влияние и последствия билингвизма на российское общество, на политику, культуру и литературу в Российской империи на протяжении длительного периода

Самодержавие и политический сыск - два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка. Читатель сможет понаблюдать, как в течение века XVIII века проявлялось самосознание русского общества, каковы были его чаяния и как на них откликалось государство, меняя уголовное законодательство

В книге профессора И. П. Смирнова собраны в основном новые работы, посвященные художественной культуре ХХ века. В круг его исследовательских интересов в этом издании вошли теория и метатеория литературы; развитие авангарда вплоть до 1940-1950 х гг. ; смысловой строй больших интертекстуальных романов - "Дара" В. Набокова и "Доктора Живаго" Б. Пастернака; превращения, которые претерпевает в лирике И. Бродского топика поэтического безумия; философия кино и самопонимание фильма относительно киногенной действительности. Несмотря на разнородность проблем, обсуждаемых в книге, составившие ее статьи можно читать как единый, внутренне связанный текст

В своей новой книге Александр Стесин возвращается в Африку - на этот раз в Египет и Эфиопию. Во время непредсказуемой поездки с другом-индусом он постоянно обнаруживает внезапное родство и предельную дальность культур, и паролями здесь то и дело служат имена писателей, знаменитых и малоизвестных. От Пушкина до Гумилева, от Бэалю Гырмы до Данячоу Уорку. Именно рассказы Уорку вдохновили Стесина на необычное путешествие - "путешествие с переводом", и в этой книге вместе с травелогом читатель найдет переведенные рассказы одного из лучших африканских писателей XX века

Если вы читали роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", то, наверное, помните сцену в столичном магазине "Торгсин", располагавшемся в самом конце Арбата у Садового кольца. В обмен на драгоценности и валюту великолепный магазин продавал советским гражданам и иностранцам "жирную розовую лососину", миткали, шифоны и другие модные товары ширпотреба и деликатесы. Но знаете ли вы, что в 1931-1935 годах в СССР работали полторы тысячи торгсинов? Золото, серебро, бриллианты, валюта, которые советские люди принесли в Торгсин, спасаясь от голода, позволили руководству страны купить иностранное оборудование для Магнитки, Уралмаша, Днепростроя и других гигантов рождавшейся советской индустрии. В интересах индустриализации Торгсин фактически узаконил валютную проституцию, а в погоне за золотом опередил главные советские экспортеры зерна, леса, нефти, а также ОГПУ, которое изымало у населения валютные ценности силой

Авторы - мистификаторы, создатели научного труда об экстремальной кухне, на этот раз заставляют своих персонажей совершить и описать экстремальные путешествие. Герои, вооружившись иронией и опытом маркиза де Сада, отправляются на поиски декадентских удовольствий, главное из которых - получение эротических наслаждений. Пропагандисты "уникального типа порочности", мастера эпатажа и провокации умудрились создать черный пиар для шести крупнейших городов мира и стать авторами гротескного путеводителя по мировому "материально-телесному низу". Их проводниками в области разнообразных чувственных экспериментов становятся воспринятые под известным углом зрения история, искусство и изящная словесность

Культурный опыт ученого интересен не тем, что ученый в чем-то лучше осведомлен, а тем, что он изначально смотрит на мир критически. Этот опыт критического взгляда нельзя передать, пока он не зафиксирован в текстах. Стимулом для написания собранных в этой книге эссе и статей известного лингвиста и психолога Р.М. Фрумкиной служили преимущественно книги. Автор стремился ввести жизнеописания своих героев и проблематику их трудов в культурный контекст современности, высветив "крупным планом" иногда самих героев, иногда - время, когда они жили. Тексты, в переработанном виде собранные в этой книге, ранее печатались в журналах "Знамя", "Новый мир", "Новое литературное обозрение", "Теория моды" и в сетевых изданиях. Р.М. Фрумкина - автор более 300 научных работ, в "Новом литературном обозрении" издавалась ее книга мемуаров и эссе "Внутри истории" (2002)

Этот двухтомник - переиздание специального сдвоенного номера журнала "Новое литературное обозрение" (№83/84, 2007), посвященного пристальному анализу последнего года существования советской империи. Выбор 1990-го года в качестве предмета изучения недавнего российского прошлого неслучаен: именно этот год, выпавший из культурной памяти общества и оттесненный в тень "эффектными" 1989 и 1991 годами, был ключевым и поворотным в новейшей истории России, его события предопределили последующее развитие страны. Перед читателем уникальный проект: во-первых, это энциклопедия позднесоветской цивилизации на грани ее краха, когда умирающий и нарождающийся уклады жизни застыли в хрупком равновесии: старые и новые политические элиты, официальная и андерграундная культуры, тоталитарные и свободные СМИ, советские и капиталистические экономические практики, репрессивная система и массовые социальные движения и т