Новое литературное обозрение Дело Бейлиса. И миф об иудейском заговоре в России начала XX века Левин Эдмунд

Республиканская политическая традиция — один из главных сюжетов современной политической философии, истории политической мысли и интеллектуальной истории в целом. Начиная с античности термин «республика» постепенно обрастал таким количеством новых коннотаций и ассоциаций, что достичь исходного смысла этого понятия с каждой сменой эпох становилось все труднее. Сейчас его значение и вовсе оказывается размытым, поскольку большинство современных государственных образований принято обозначать именно этим словом. В России у республиканской традиции своя история, которую авторы книги задались целью проследить и интерпретировать. Как республиканская концепция проявляла себя в общественной жизни России в разные эпохи? Какие теории были с ней связаны? И почему контрреспубликанские идеи раз за разом одерживали победу? Ответы на эти вопросы читателю предстоит искать вместе с авторами — ведущими историками и политологами

Василий Алексеевич Маклаков (1869–1957) известен как общественный и политический деятель конца XIX — начала XX века, адвокат, участник процессов, на которых рассматривались дела М. М. Бейлиса и Н. Э. Баумана, помощник Ф. Н. Плевако, лидер правого крыла Конституционно-демократической партии и кадетской фракции II, III и IV Государственных дум. В эмиграции его талант мемуариста раскрылся в полную силу: Маклаков опубликовал около трех десятков статей и книг, посвященных воспоминаниям и размышлениям о дореволюционной России, ее повседневной, общественной и политической жизни. Его биография и взгляды хорошо изучены, однако самые масштабные мемуары Маклакова до сих пор не переиздавались в России. В этой книге, написанной на стыке автобиографии, публицистики и исторического исследования, он мастерски описывает деятелей и события прошлого

На первый взгляд, акт рождения представляется одним из самых базовых и непреложных феноменов нашей жизни, но на самом деле его социальное и культурное бытование пребывает в процессе постоянной трансформации. С XVIII — до начала XX века акушерство и родильная культура в России прошли долгий путь. Как именно менялось женское репродуктивное поведение и окружающие его социальные условия? Какие исторические факторы влияли на развитие акушерства? Каким образом роды перешли из домашнего пространства в клиническое и когда зародились практики планирования семьи? Авторы монографии пытаются ответить на эти вопросы с помощью широкого круга источников. Обращаясь к историям болезней, учебникам и атласам по акушерству, отчетам медицинских учреждений, протоколам заседания благотворительных обществ, бракоразводным делам, дневниковым записям и письмам, они реконструируют развитие родильной культуры в России от Петра I до Октябрьской революции

Сборник посвящен исследованию городского контекста эволюции университетов Российской империи предреволюционного периода. Исследователи из России, Германии и Эстонии показывают, как была связана жизнь "университетского человека" начала XX века с его непосредственным окружением. История науки переосмысливается ими в плане изучения условий производства знания и его институциональной основы. Авторы разносторонне анализируют "локальную" историю университетов Петербурга, Москвы, Казани и Тарту (Дерпта, Юрьева), отходя от привычных - ведомственно-факультетских или идейно-политических подходов. Обилие сравнительного материала и немецкий "акцент" книги определяется тем, что именно Германия и ее университеты оставались в тот период образцом (или точкой отталкивания) в меняющейся социальной жизни российской высшей школы

Слова «самодержец» и «самозванец» схожи по звучанию, но объединяет их нечто большее. Политическая культура в царской России была устроена так, что законных правителей часто подозревали в узурпации власти, а самозванцы находили поддержку в народной среде. С начала XVII века сотни людей объявляли себя царями и царевичами, а один из них официально взошел на престол. Самозванство пустило корни во все сферы социальной и культурной жизни: многочисленные авантюристы выдавали себя за князей, священников, ученых и судей, а после 1917 года — за революционеров, за «настоящего» Ленина, за сыновей Сталина. . . Почему самозванцев было так много и какую правду выражала их народная легитимность? Клаудио Ингерфлом впервые реконструирует историю этого феномена от царских времен до наших дней, объясняя, как самозванство стало политической нормой в России, и показывая, как его элементы проявляются в современных нам реалиях

Новая книга Кирилла Кобрина - о том, как русское общество становилось современным; о формировании языка, на котором до сего дня обсуждаются важнейшие вопросы - политические, культурные, социальные, этические. В книге три главных героя - Николай Карамзин, Петр Чаадаев и Александр Герцен; благодаря их усилиям появилась сама возможность такого рода дискуссий. Они не только выработали язык, но и сформулировали основные темы - от отношения России к Европе до возможности "русского социализма". Иными словами, книга о том, как Карамзин, Чаадаев и Герцен делали Россию европейской. К. Кобрин - автор многих художественных и академических книг, редактор журнала "Неприкосновенный запас". Широко публикуется в российских и европейских изданиях. Его работы переведены на большинство европейских языков и на ряд восточных

Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите - западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее - ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника "особого пути". По мнению автора, обе позиции имеют право на существование, обе по-своему верны и обе отражают такое сложное, неоднозначное явление, как эпоха Петра в русской истории

Тех, кто полагает, будто в России XIX века женщины занимались сугубо домашним хозяйством и воспитанием детей, а в деловом мире безраздельно правили мужчины, эта книга убедит в обратном. Опираясь на свои многолетние исследования, историк Галина Ульянова показывает, что в вопросах финансов и заключения сделок хорошо разбирались как купеческие дочери, так и представительницы всех экономически активных сословий. Социальный статус предпринимательниц варьировался от мещанок и солдаток, управлявших небольшими ремесленными предприятиями и розничными магазинами, до магнаток и именитых купчих, как владелица сталепрокатных заводов дворянка Надежда Стенбок-Фермор и хозяйка крупнейших в России текстильных фабрик Мария Морозова. Каково было отношение этих женщин к богатству? Какие стратегии развития бизнеса они избирали? Удавалось ли предпринимательницам совмещать твердость в бизнесе с мягкостью и заботой в семье? Автор отвечает на эти вопросы, приводя десятки фантастических историй женского успеха, которые переворачивают наши представления о месте женщин в дореволюционном обществе

"Если допустить, что исполненный с натуры живописный портрет был своего рода зеркалом изображенного, то воспроизводившую его гравюру можно воспринимать как зеркало живописного полотна, а созданный по гравированному оригиналу живописный образ - зеркалом гравюры. Между тем в эмблематике XVIII столетия зеркало - это один из атрибутов аллегории истины". В своей монографии историк искусства Залина Тетермазова рассматривает русские портретные эстампы в непривычном ракурсе. Что особенного можно увидеть во взаимных отражениях гравированных и живописных портретов? В поиске ответа на этот вопрос автор обращается к обширному корпусу материалов второй половины XVIII века. Выстроенная в книге концепция позволяет не только раскрыть динамику художественного процесса, но и составить исторически более точное представление о портретах эпохи и показать, как в Российской империи через ретрансляцию портретных изображений созидался образ совершенного человека, мыслившего себя и россиянином, и европейцем

Это исследование - первая в российской и зарубежной историографии интеллектуальная история решения "Хайлендской проблемы" Великобритании в конце XVII - первой половине XVIII вв. В центре внимания автора - роль колониального знания в умиротворении и "цивилизации" Горной Шотландии. Географы, этнографы, политэкономы в Хайленде были еще и чиновниками, на практике подтверждая тесную связь между властью и знанием в рамках колониальной и окраинной политики европейских держав в духе века Разума и Просвещения. Они сочетали экспансию имперского порядка, новое научное знание и секулярные представления о человечестве. Раскрытие этих сюжетов помогает более глубоко понять, как формировались британская нация и Британская империя, а также значение интеллектуальной колонизации Хайленда для имперского строительства за океанами и шире - роль гуманитарного знания в век Разума, Просвещения и первых глобальных империй

Людмиле Борисовне Чёрной в декабре 2021 года исполняется 104 года. Долгая жизнь - при кажущейся своей желанности - на самом деле непростое испытание. Одиночество среди людей других поколений, физические недуги, ощущение неотвратимости смерти требуют от долгожителя особого мужества. Однако почтенный возраст нисколько не угасил ясности ума, политического темперамента и чувства юмора автора этой книги. "Теперь мне 103. Вышли в свет две мои толстые книги. Пишу третью, хотя не уверена, допишу ли. Когда работаю, рука не дрожит. А когда раз в три месяца помощница Лена привозит меня в Сбербанк и надо расписаться за пенсию, руки начинают дрожать... Чудеса..." Возможно, разгадка удивительной душевной молодости Людмилы Чёрной - в ее захваченности, очарованности жизнью и в самодисциплине

Авторы этой книги ставили перед собой задачу понять, в какой мере справедливы и корректны были публичные обоснования необходимости приватизации, выдвигавшиеся лидерами страны (и лидерами общественного мнения) начала 1990-х годов, с точки зрения современной экономической теории. Другими словами, имеет ли приватизация какой-то общественный смысл или же она всегда только способ обогащения небольшой группы лиц, в то время как экономика в целом и широкие слои граждан остаются в проигрыше?